Мария Гриднева

Это история моей бабушки, Гридневой Марии Ивановны. Ей было всего восемь лет, когда весной 1943 года Совхоз №12 Дмитриевского района Ставропольского края, где проживала ее семья, попал под оккупацию.

Увеличенная фотография (JPG, 805 КБ)

По дворам тревожным гомоном полетели страшные вести: немцы идут! В панике от бессилья и страха женщины решили спасаться бегством. Спустя лишь час большой, многолюдный совхоз превратился в опустевший, с одиноко стоящими, покинутыми домами. Не убежали только двое жительниц: одна из них просто не могла ходить, а другая — мать моей бабушки, отказалась бежать из-за младшей дочери, которой не исполнилось еще и года.

Бабушка со старшей сестрой кинулись вслед за остальными женщинами. Прятаться решили в лесополосе за селом. Просидев там до самого вечера, уставшие, голодные и замерзшие беглянки вернулись домой и не узнали место, которое покинули еще несколько часов назад. На фоне темного неба ярким заревом полыхали зернохранилища. Чтобы не досталось немецким захватчикам, весь урожай пшеницы, заботливо выращенный и собранный тружениками совхоза, был подожжен. И без того темное вечернее небо заволакивали клубы едкого черного дыма. В воздухе стоял удушливый запах керосина. Кто-то опрокинул все емкости с топливом на землю, чтобы враги не заправляли им свои смертоносные орудия. По опустевшим дворам бегали немецкие солдаты, ловили кур, резали мелкий скот. Вдоль проселочных дорог нескончаемой чередой выстроились грозные военные машины, способные за считанные минуты не оставить и следа от маленьких деревянных домишек.

Что будет дальше никто из жителей сказать не мог, однако самые страшные опасения, к счастью, не оправдались. «Немцы нам достались нормальные», — вспоминает бабушка. Бесчинств по отношению к мирному населению не устраивали. Заходили в избы, просили у местных хозяек еды, смешно коверкая русские слова. Рылись в сундуках, выбирая что-то пригодное из одежды, но агрессии не проявляли, вели себя мирно, насколько это позволяла военная обстановка. Мальчишкам разрешали лазать по танкам и угощали детей шоколадом. Вот уж настоящее лакомство для вечно голодной сельской детворы! Взялись даже обучать детей немецкому языку, но ребятня школу забросила. Кто постарше — пошли работать, семье помогать, а маленьким немецкие учителя не нравились.

Однажды в избу, где жила бабушкина семья, зашел немецкий офицер. Младшая из сестер, только научившись ползать, сидела на полу у входа. Немец поднял ее на руки, стал подкидывать и играть. «Маленька, маленька!», — пролепетал он, сажая девочку себе на плечи. Наверное, тоже скучал по своим детям и надеялся когда-нибудь увидеть их снова.

А потом произошло страшное событие, навсегда отложившееся в детских воспоминаниях бабушки: «Русских немцы не трогали, а вот из евреев не пощадили никого, даже детей. На окраине села в старой кошаре выкопали большую яму. Их расстреливали и сбрасывали в нее. Сельские мальчишки бегали смотреть, потом рассказывали нам. С одним еврейским мальчиком мы сидели за одной партой, дружили. Веселый такой, симпатичный паренек. Когда начали стрелять, он кинулся бежать. Падал от выстрела, вставал и бежал, снова падал и опять вставал. До последнего надеялся, что сможет спастись. Только после третьего выстрела для него все закончилось». Расстрелянных похоронили в той самой яме. Ни имен, ни дат, никаких упоминаний. Как будто и не было их никогда на этом свете...

Не прошло и года со дня этих трагичных событий, как, наконец-то, до села долетела радостная весть — наши наступают! Ход войны переломился, Красная армия победно освобождала захваченные нацистами территории. «Бои шли где-то недалеко от нашего села. Было слышно, как разрываются снаряды, в небе стоял тревожный гул самолетов, но самого неба не было видно из-за черного дыма. Мы вздрагивали от каждого звука, но понимали, что это бой за наше освобождение», — вспоминает бабушка.

И освобождение пришло. Остатки разбитой немецкой армии навсегда были изгнаны с русских земель. Совхоз постепенно возвращался к прежней жизни. Пока восполняли уничтоженные зерновые запасы, питались лепешками, в которых травы было больше, чем муки. Уже после окончания войны вновь открылась школа, правда к учебе вернулись далеко не все. Повзрослевшим первоклассникам было уже по 12 лет, многие из них пошли работать. Бабушка все же смогла доучиться и даже поступила в техникум. Ее не приняли в комсомол. Считалось, что, будучи в оккупации, она работала на немецких захватчиков. И смешно, и грустно одновременно.

В конце своего рассказа бабушка всегда добавляет, что очень хочет, чтобы мы жили в мирное время, никогда не испытав на себе ужасов войны. Наши предки сделали для этого все возможное, не пожалев собственных жизней. А мы должны стремиться к сохранению мира на земле, и никогда не допускать повторения этой страшной истории.

Анна МОТОРИНА